Миры Филипа Фармера. Том 22. Пир потаенный. Повел - Страница 23

Был период в истории Африки, когда китази представляли собой весьма грозную силу. Они воевали с масаями, ажикуйюс и бандили. В результате всех этих войн из двадцати тысяч воинов осталось не более одной, которые проживали теперь в шести небольших деревнях вместо тридцати, которыми они когда-то владели. В последующие годы нашего знакомства мы не стали большими друзьями. Более того, если кто и ненавидел меня по-настоящему, так это они. Правда, у них были на то причины. Те, что выезжали сейчас из деревни, сбившись в кузове старенького грузовика, должно быть, были предупреждены о моем приближении каким-нибудь их наблюдателем, снабженным портативной рацией. Я был уверен, что они отправляются на мои розыски. Грузовичок двигался в юго-восточном направлении. Я шел на юго-запад. Нас разделяло каких-нибудь полтора километра. Тут китази заметили меня: грузовичок развернулся и направился прямо в мою сторону. Я побежал к группе гигантских акаций, стоящих в восьмистах метрах от меня, и укрылся за стволом одной из них. В пронзительном визге тормозов грузовичок остановился, не доезжая метров ста до деревьев.

Их было девять человек: трое в кабине, остальные в кузове. Едва машина остановилась, все попрыгали на землю. У троих были ружья, в которых, как мне показалось, я узнал винтовки Эндфилда, конца прошлого столетия. Но на таком расстоянии я мог и ошибиться. Четвертый держал в руках тяжелое копье и мачете в кожаных ножнах. Еще двое были вооружены луками, а за плечами виднелись колчаны, полные стрел. У седьмого, самого молодого из них, в руке был пистолет, а два последних потрясали в воздухе топорами с большими блестящими лезвиями.

После короткого совещания они развернулись в полукруг, вогнутой стороной ко мне. Люди, вооруженные винтовками, заняли позицию в центре и по обоим краям дуги. Двое с луками встали по бокам от центрального. Копье, топоры и пистолет разместились через равные промежутки от центра к краям этой дуги. После чего они медленно стали приближаться, подбадривая себя громкими криками и угрозами в мой адрес.

Они были осторожны, оставаясь в неуверенности, есть ли у меня пистолет или нет. То, что у меня нет ружья, они знали точно. Китази сделали большую ошибку, выбрав такую тактику. У них было бы гораздо больше шансов, если бы они вплотную подскочили ко мне на своем грузовике, развернулись боком и одновременно засыпали бы меня градом пуль. Лишь после этого им стоило спускаться на землю и приближаться ко мне пешком. Мне удалось бы, быть может, убить нескольких из них, но у других осталось бы гораздо больше шансов прикончить меня, при условии, конечно, что они не струсили бы в последнюю минуту.

Китази предпочли осторожность. Вероятно, причиной тому была моя репутация в здешних местах. Подойдя на расстояние в двадцать метров, они остановились. Я не двигался, оставаясь за стволом дерева. Двое, вооруженных винтовками, стали огибать меня по дуге, собираясь зайти в тыл. Я продолжал ждать. Я был гол, и все мое вооружение заключалось в старом ноже с настолько истончившимся лезвием, что он потерял свою былую балансировку и не мог быть использован для метания. Мне оставалось рассчитывать только на мою быстроту, хотя сейчас я был не в лучшей форме, пробежав такое расстояние за ночь, без еды и почти без воды.

Я поискал среди камней, лежащих у меня под ногами. Два своим размером и весом вполне подходили для метания. Тогда я взял нож в зубы и поднял по камню в каждой руке. Стрелки, зашедшие к тому времени сбоку от меня, видели, что я делаю, и криками предупредили своих товарищей. После этого они подняли винтовки и началась пальба.

Одна из пуль впилась в дерево рядом с моей головой. Я выскочил из укрытия, быстрый, словно молния, и бросился бежать по направлению, перпендикулярному тому, по которому приближался ко мне центр их дуги. В игру немедленно вступил стрелок, идущий в центре, а за ним и лучники спустили свои тетивы. Пули и стрелы засвистели вокруг меня, но ни одна не попала в цель. В ту секунду когда стрелы взмыли в воздух, я резко сменил направление бега. Второй залп лучников также миновал меня.

Эти люди с детства слышали рассказы о моих подвигах и поэтому считали меня теперь чем-то вроде дьявола. Они были напряжены и взвинчены до предела. Они боялись. Поэтому, когда негры увидели, что я бегу прямо на них, вместо того чтобы разбежаться, их охватили дрожь и суеверный ужас, который, конечно, не помогал им стрелять более прицельно. Тем более что теперь, когда я был прямо напротив них, целиться в меня стало еще труднее. К тому же двигался я очень быстро: сто ярдов за 8,6 секунды. Босиком.

Должен отдать им должное, это были храбрые воины, которые не взяли тотчас ноги в руки (несмотря на строжайший запрет английских властей, китази продолжали избавляться от трусов в своих родах до того, как те достигали восемнадцатилетнего возраста). Все оставались на своих местах. Стрелки продолжали осыпать меня градом пуль, в то время как вперед выдвинулись воины с копьем и топорами, которые быстрым шагом стали приближаться ко мне, испуская воинственные крики своего племени.

Я остановился лишь на мгновение, чтобы бросить камень. Он угодил стрелку, стоящему в самом центре их цепи, точно в лоб, и тот мешком рухнул на землю. Я бросился к тому месту, где он стоял. Сбоку набегал юноша с револьвером, стреляя на ходу. Я не обратил на него никакого внимания, так как на бегу его стрельба просто не могла быть прицельной. Лучники вновь натянули свои луки, копье и два топора уже приблизились на опасное расстояние. Я стремительно бросился на землю, перекувырнулся, снова вскочил на ноги и бросил второй камень. Сраженный в шею лучник, что был слева от меня, покатился по земле.